Ночной цирк [Litres] - Эрин Моргенштерн

– Привет, Итан, – здоровается с порога Тара Берджес. – Прости, что являюсь без предупреждения.

– Милая Тара, нет нужды извиняться. Ты, как всегда, чудесно выглядишь, – говорит мистер Баррис, целуя ее в обе щеки.

– А ты все не стареешь, – замечает Тара, бросив на него многозначительный взгляд.

Улыбка исчезает с его лица, и он отводит глаза, закрывая за ней дверь.

– Что привело тебя в Вену? – интересуется он. – И где ты потеряла сестру? Я редко вижу вас порознь.

– Лейни вместе с цирком сейчас в Дублине, – объясняет Тара, разглядывая кабинет. – А я… Я захандрила и решила попутешествовать в одиночестве. Повидать разбросанных по свету друзей – чем не повод? Конечно, следовало бы телеграфировать, но решение было принято несколько спонтанно. К тому же я была не вполне уверена, что мне будут рады.

– Я всегда рад тебе, Тара, – возражает мистер Баррис.

Он пододвигает ей стул, но она не замечает этого, прогуливаясь между столов, заставленных искусно сделанными моделями зданий, временами останавливаясь, чтобы получше разглядеть детали: арку над входом, винтовую лестницу.

– В нашей ситуации постепенно становится трудно провести черту между старыми друзьями и деловыми партнерами, – задумчиво говорит Тара. – Кто мы: люди, которые за светской беседой скрывают связывающие их тайны, или нечто большее? Вот эти – настоящее чудо, – добавляет она, задержавшись возле модели сложной сквозной колонны с встроенными по центру часами.

– Благодарю, – отвечает мистер Баррис. – Здесь многое еще предстоит доделать. Мне нужно отправить окончательные чертежи Фридриху, чтобы он мог приступить к изготовлению часов. Думаю, в полную величину это будет выглядеть куда эффектнее.

– У тебя здесь есть планы цирка? – спрашивает Тара, разглядывая приколотые булавками к стенам схемы.

– Так получилось, что нет. Я оставил их у Марко в Лондоне. Собирался приберечь себе экземпляр для архива, но, похоже, забыл.

– Ты когда-нибудь еще забывал оставить себе копию собственных чертежей? – допытывается Тара, проводя пальцем по стеллажу, уставленному аккуратными рядами папок с документами.

– Нет, – признается мистер Баррис.

– А ты… Тебе не кажется это странным? – не отстает Тара.

– Не особенно, – говорит мистер Баррис. – А тебе кажется?

– Мне многое в цирке кажется странным, – говорит Тара, поигрывая кружевом манжеты.

Мистер Баррис садится за стол и откидывается в кресле.

– Мы можем обсудить то, зачем ты сюда приехала, или будем и дальше танцевать вокруг да около? – спрашивает он ее. – Признаюсь сразу, танцор я неважный.

– По личному опыту знаю, что это не так, – усмехается Тара, усаживаясь на стул напротив него, однако ее взгляд продолжает блуждать по комнате. – Впрочем, для разнообразия было бы неплохо хоть раз поговорить начистоту. Порой мне кажется, что мы давно забыли, как это делается. Почему ты уехал из Лондона?

– Подозреваю, что я уехал во многом по той же причине, по которой вы с сестрой так часто путешествуете, – говорит мистер Баррис. – Слишком много любопытных взглядов и неискренних комплиментов. Не думаю, что кто-то догадался, что именно с ночи открытия цирка мои волосы перестали редеть, но в конце концов люди стали обращать на это внимание. И если про тетушку Падва можно сказать, что она хорошо сохранилась, а все, что касается Чандреша, списать на его эксцентричность, то на нас смотрят с особым пристрастием, поскольку мы больше похожи на обычных людей.

– Хорошо тем, кто может раствориться в цирке, – замечает Тара, глядя в окно. – Время от времени Лейни предлагает и нам начать путешествовать вместе с ним, но я сомневаюсь, что это решит наши проблемы. Мы так взбалмошны, что это не доведет нас до добра.

– Не думай об этом, – робко советует мистер Баррис.

Тара качает головой.

– Сколько времени у нас еще есть, пока достаточно просто менять города? Что нам делать потом? Менять имена? Я… Мне не по душе, когда меня вынуждают идти на такой обман.

– Я не знаю, – говорит мистер Баррис.

– А ведь происходит еще много такого, о чем мы не догадываемся, я уверена в этом, – вздыхает Тара. – Я пыталась поговорить с Чандрешем, но это было похоже на разговор немого с глухим. Я не хочу сидеть сложа руки, когда что-то явно идет не так. Мне кажется, будто я… не то чтобы в ловушке, но что-то вроде того. И я не знаю, как с этим быть.

– И ты ищешь ответы на свои вопросы, – говорит мистер Баррис.

– Я не знаю, чего ищу, – признается Тара, и на мгновение по ее лицу пробегает тень, словно она вот-вот разрыдается, но ей удается взять себя в руки. – Итан, ты никогда не думаешь, что спишь и никак не можешь проснуться?

– Не сказал бы.

– Мне вдруг стало трудно различить, где сон, а где явь, – говорит Тара, вновь принимаясь теребить кружевные манжеты. – Мне не нравится, когда меня держат в неведении. И верить в невозможное мне тоже не больно-то по душе.

Перед тем как ответить, мистер Баррис снимает пенсне, протирает стекла платком и смотрит на свет, не осталось ли разводов.

– Я перевидал многое из того, кто когда-то казалось мне невероятным. И теперь я уж толком и не знаю, где проходит граница возможного. Поэтому я решил: буду делать свое дело как умею, а другие пусть делают свое.

Он открывает ящик стола и, покопавшись в нем немного, кладет на стол визитку. На ней указано только имя. Даже глядя на перевернутую карточку, Тара без труда различает буквы «А» и «Х» – и ничего больше. Мистер Баррис берет карандаш и приписывает под отпечатанными инициалами лондонский адрес.

– Не думаю, что в ту ночь кто-либо из нас в полной мере понимал, во что ввязывается, – говорит он. – Если ты намерена разобраться во всем до конца, мне кажется, из всех нас только он способен тебе помочь, но не могу обещать, что он во всем пойдет навстречу.

Он пододвигает визитку Таре. Она пристально разглядывает карточку, словно сомневаясь в ее материальности.

– Спасибо, Итан, – говорит она, не поднимая глаз. – Это очень важно для меня. Спасибо.

– Рад помочь, дорогая, – говорит Баррис. – Я… Я надеюсь, ты найдешь то, что ищешь.

Тара лишь отрешенно кивает, а потом они долго беседуют на малозначительные темы, пока стрелки часов описывают круги, а за запотевшим окном не начинают сгущаться сумерки. Он приглашает ее поужинать с ним, но она отвечает вежливым отказом и уходит.

Мистер Баррис возвращается за стол. К тиканью часов вновь добавляется аккомпанемент шуршащего карандаша.

Зонт волшебника

Прага, март 1894 г.